Уже больше пятнадцати лет Владимир Стецко комментирует волейбол на главном спортивном канале страны («Спорт», «Россия-2», «Матч ТВ»). За это время российские сборные побеждали и на чемпионате мира, и на Олимпиаде, поэтому поклонники комментатора называют его голос золотым.
В большом интервью «БИЗНЕС Online» 54-летний журналист рассказал о своём газетном прошлом, раскрыл детали комментаторской работы и отметил коллег, которые превратили свои виды спорта в нечто большее.
Что вы прочитаете дальше:
● Стецко был волейболистом, тренером и чуть не стал судьей;
● волейбол в Европе и мире – история маленьких городков, но в России всё иначе;
● минус региональных комментаторов – деление на наших и не наших;
● Саммелвуо пока ничем не доказал, что готов работать с суперкомандами;
● в кризис у российских клубов есть возможность заполучить больших звёзд за приемлемые деньги.
– Владимир Олегович, во время матчей вы регулярно даёте характеристики игрокам, оцениваете их игру. Часто подходят с претензиями?
– Был один случай. Не буду называть фамилию игрока, но он буквально наехал на меня – мол, что ты там про меня наговорил. Через какое-то время он извинился. Сказал, что в тот момент решалась судьба контракта и любая критика могла повлиять. Сами игроки трансляции не смотрят, а вот родственники, думаю, разбирают каждое слово. И что ни говори – всё равно услышат то, что хотят и могут даже безобидные фразы интерпретировать по-своему.
Если во время эфира думать, что кто-то на тебя может обидеться, ничего хорошего из этого не выйдет. Журналисты – и пишущие, и говорящие – публичные люди, которые выражают своё субъективное мнение. Всё, что мы делаем, оценивает куча людей. Понятно, что всем никогда не угодишь. Кто-то с тобой согласен, кто-то – нет. Сознательно я никогда никого обидеть не пытался. Но если человек совершил ошибку, ты же не скажешь, что он сделал всё замечательно и безукоризненно, но просто мяч не туда полетел?
В целом есть большая категория людей, которая садится смотреть трансляцию с целью ловить ляпы комментаторов. И со статьями тоже самое. Таким никогда не угодишь. Надо проще к ним относиться.
– Когда вы перестали читать комментарии болельщиков о своей работе?
– Откровенно говоря, никогда не читал. Только портить себе настроение. В интернете всегда какой-то злобный фон, люди между собой ругаются. Вот у вас на сайте читал какую-то заметку про Тетюхина и даже там в комментариях костерили Сергея. Если люди позволяют себе грубости относительно таких людей – о чём тут говорить? Меня поэтому и нигде в соцсетях нет, мне это не нужно.
– А как же обратная связь?
– Я больше привык к живому общению. И обратную связь получаю также – люди подходят и высказывают свои замечания или пожелания.
«ПРЕДЛАГАЛИ КОММЕНТИРОВАТЬ ХОККЕЙ, НО Я ОТКАЗЫВАЛСЯ»
– Как вы попали на телевидение и стали комментатором?
– Я представлял «Советский спорт» на чемпионате Европы-1997. Там близко познакомился с Василием Кикнадзе, который тогда был комментатором на ОРТ. У нас остались приятельские отношения. Когда в 2003-м создавался телеканал «Спорт», Кикнадзе, будучи главным редактором, позвал комментировать волейбол своих знакомых по тому самому Евро – меня и ныне покойного Льва Россошика.
– Помните свой первый эфир?
– Он был абсолютно провальным. Это был товарищеский турнир с участием «Уралочки». Мы комментировали вместе Николаем Сергеевичем Поповым. А он очень спокойный, сдержанный человек. Я как-то попал в его ритм и это получился очень скучный эфир. Потом получил от Кикнадзе по полной программе! Он подсказал, что нужно исправить и дальше уже никаких проблем не было – работал на «Спорте» (позднее «Россия-2») вплоть до его закрытия в 2015-м. При этом до 2010 года я совмещал комментирование с газетной деятельностью – работал редактором отдела спорта в издании «Время новостей». Когда его закрыли, окончательно перешёл в комментаторы.
– Над дикцией, развитием речи приходилось работать?
– Никогда специально над этим не работал. Помню, что на ВГТРК в первое время приглашали человека, который лингвистически анализировал работу комментаторов, находил у них характерные ошибки. Потом раздавались распечатки. Это может показаться нескромным, но у меня ошибок практически не было. Может быть, это врожденная грамотность. Кроме того, в детстве я очень много читал, а потом много лет был редактором газеты. Работая с авторскими текстами, ты и сам невольно подтягиваешься. Мне кажется сейчас институт редакторов не очень сильный – во многих центральных изданиях много ошибок, корявостей.
– Вы пересматриваете свои эфиры? Анализируете ошибки?
– Почти все коллеги говорят, что редко смотрят свои эфиры. Мне это тоже не нравится. Сразу и голос не тот, и запинки какие-то подмечаешь. Самое оптимальное, когда редактор трансляции указывает тебе на ошибки или просит пересмотреть конкретные эпизоды. Честно говоря, я даже олимпийский финал Лондона со своим комментарием полностью не пересматривал, только концовку.
– Там совершенно точно был момент, когда у вас комок к горлу подкатил.
– От радости буквально дыхание спёрло. Хотя понимание, что это победа пришло даже раньше – наши вели с разницей в 5 — 6 мячей. Когда в финале женского чемпионата мира-2010 Екатерина Гамова в пятой партии забила победный мяч, тоже очень сильные были эмоции. Тем более, я буквально полтора месяца провёл вместе с этой командой. Наверное, придёт время и пересмотрю два женских финала чемпионата мира и финал Олимпиады с Бразилией.
– Вы уже отработали финалы топовых турниров. Есть ли карьерный рост в профессии комментатора?
– Даже не знаю. Я, как и Татьяна Грачёва, например, не в штате «Матч ТВ». Если возьмут в штат, это, видимо, будет карьерный рост. Наверное, это будет уже на пенсии (смеётся). Я достаточно поздно попал в комментаторы. Будь помоложе, не стал бы зацикливаться на одном волейболе. В сегодняшней жизненной ситуации понимаешь, что комментировать несколько видов спорта значительно правильнее. Мне в своё время на ВГТРК и хоккей предлагали попробовать прокомментировать, но я отказывался. Не считал это возможным, потому что сам не играл в хоккей. Сейчас смотрю, что это никого не смущает – молодые ребята комментируют всё подряд.
– Что бы хотели прокомментировать?
– Попробовал бы снукер. Чрезвычайно интересная и умная игра. Даже когда наблюдаешь со стороны, всегда интересно найти следующий ход за игрока.
– Где сейчас ваше основное место работы?
– Во время сезона я работаю на белгородском телеканале «Мир Белогорья», комментирую матчи «Белогорья». Остальная работа – по договору. Это «Матч ТВ», телеканал «Старт».
– Как на «Матч ТВ» происходит распределение матчей между комментаторами? Вы можете выбирать их сами?
– Честно говоря, я даже не вникал. Думаю, всё это на уровне решений отдела трансляций. Раз в неделю мы получаем рассылку с назначениями – вот и вся технология.
– На «Матч ТВ» есть стоп-лист слов?
– Такого точно нет. Помню, еще на ВГТРК руководство попросило волейбольных комментаторов не использовать фразу «засунул мяч под кожу» – мол, звучит как-то садистки. На самом деле, иногда и такое уместно. Самое главное – не злоупотреблять сленгом. Я стараюсь использовать меньше уличных и интернетных фразочек. Есть русский язык – хороший и красивый, хочется, чтобы он сохранял свою чистоту.
– Вам комфортнее работать одному или в дуэте с экспертом?
– Мне легче, когда я один. Еще во времена ВГТРК во многих видах спорта создавали дуэты. Но так получилось, что мне и Сергею Приголовкину в гандболе никого искать не стали, решив, что мы специалисты изнутри вида спорта и сами по себе эксперты. Только на крупных турнирах ко мне обычно добавляли Дмитрия Фомина. Это, конечно, человек с высочайшим уровнем понимания игры, поэтому с ним я работал с удовольствием, это было интересно.
– Как бы вы охарактеризовали свой стиль комментирования?
– Иногда люди жалуются – почему я не слежу за мячом. По мне, это не очень интересно. Волейбол схематичен: есть восемь — десять разновидностей развития событий. Какой смысл сопровождать каждое касание? Люди итак это видят. Лучше стараться разъяснить какие-то нюансы, судейские решения – помочь неподготовленным зрителям. Я строю свои репортажи по газетным канонам. Всегда нужно дать определенный бэкграунд, рассказать о каких-то деталях, которые узнал. Это лучше, чем «мяч налево – мяч направо».
– Вас когда-нибудь отстраняли от эфира по просьбе какого-нибудь клуба?
– Подозреваю, что это произошло в 2006 году во время финальной серии между «Белогорьем» и московским «Динамо». Точно помню, что смотрел эти игры с трибуны. «Динамо» тогда было всемогущее. Вероятно, им что-то не понравилось. Но я рад, что мне не пришлось комментировать ту серию. Там в некоторых матчах было крайне неприглядное судейство в пользу москвичей.
– Что делать комментатору, когда он видит такую ситуацию?
– На самом деле в нашем чемпионате уже давно не было ситуаций, когда судьи сознательно «отрывали кому-то голову». Если бывают какие-то ошибки, то они скорее похожи на какие-то недоразумения, как в случае с потерянным очком в Санкт-Петербурге. Вряд ли дело там было в предвзятости.
Чаще такое приходит на ум когда играет сборная. Наверное, там обострено чувство того, что нас могут обидеть. И ведь были три — четыре арбитра, которые точно нас ненавидели, это не было тайной. И вот там любая сомнительная интерпретация кажется верхом несправедливости.
На самом деле я к арбитрам отношусь с симпатией. Я в своё время даже выбирал между журналистикой и судейством. Успел до республиканской категории дойти. Уже судил дубли высшей лиги. Понимаю, насколько судьям раньше было сложно без видеоповторов. Сейчас они позволяют разглядеть микро-касания.
– Сколько времени у вас занимает подготовка к трансляции? Например, к матчу чемпионата России.
– Обычно изучаешь статистику, последние новости, события прошлого тура. Не вижу смысла в многочасовой подготовке. Чем больше наготовишь, тем больше желания сказать это в прямом эфире, хотя в этом может и не быть необходимости. Поскольку я много лет занимался справочниками, естественно, пропускал через себя биографии игроков. Многое в голове, хотя что-то проверяешь по ходу эфира – всё в памяти не удержишь. Если с какими-то фамилиями сталкиваешься впервые, стараешься узнать их правильное произношение – могу написать друзьям в Польше, Сербии, Болгарии, чтобы уточнить.
– Что у вас на столе во время прямого эфира?
– Это всегда монитор, на котором та же картинка, что у телезрителей. Еще на столе составы команд и записи, которые заготовил. Делать какие-то пометки во время матча или искать информацию в планшете обычно нет времени. Волейбол – динамичная игра, лучше не отвлекаться, чтобы не пропустить эпизод. В тайм-аутах можно ознакомиться со статистикой – её либо присылают на планшет, либо приносят в распечатанном виде. Еще под рукой обязательно должна быть вода. Горло иногда пересыхает и можно просто закашляться. Стараюсь еще держать при себе леденцы для горла, потому что ситуации бывают разные.
– Например?
– Как-то я комментировал матч «Белогорья» и казанского «Зенита», в котором сыграли отец и сын Тетюхины. Так получилось, что работал без гарнитуры. Был только микрофон, поэтому себя я не слышал. Было так шумно, что в какие-то моменты переходил на крик и это привело к тому, что голос начал пропадать. Пришлось полторы партии говорить рублеными фразами. Было досадно, что не удалось полноценно отработать такой исторический матч.
– Какой главный кошмар комментатора?
– Помимо потери голоса, это матчи, которые не имеют турнирного значения. Ты уже в начале третьего сета, когда тренер выигрывающей со счетом 2:0 команды выпустил второй состав, понимаешь, что они будут играть пять партий. Мучение и для зрителей, и для комментатора. Еще у меня в карьере был один неприятный эпизод, когда из-за технических проблем пришлось переозвучивать матч, который я только что уже прокомментировал. Эта была игра Лиги чемпионов между харьковским «Локомотивом» и «Белогорьем».
– Насколько различается комментарий под картинку и вживую?
– Это несравнимые вещи. Когда работаешь из студии, это, по сути, рубрика «вместе у телевизора». Находясь в зале, ты проникаешься атмосферой и можешь передавать её телезрителям. Мне кажется, неслучайно комментаторские позиции сейчас часто делают прямо на трибунах, а не где-то на верхотуре. Помню, в 2011-м я комментировал финал женского Евро в стареньком зале «Пионир» в Белграде. Там рядом со мной на двух стульях сидели еще четыре болельщика. Им повезло. Другие буквально висели в проходах, держась за перила. Это, конечно, создаёт определённое настроение. Плюс на месте всегда проще собрать фактуру для репортажа через общение с тренерами, игроками, коллегами.
– Сколько матчей российского тура вы обычно смотрите?
– Учитывая, что матчи зачастую начинаются в одно время, много посмотреть не удаётся – две — три игры. Если эфир вечерний, то можно урывками посмотреть сибирские матчи. То, что очень интересно, конечно, потом сядешь и посмотришь в записи.
– Знаете, кто ваша целевая аудитория?
– Я таких исследований не видел, но, думаю, что волейбольная аудитория очень разнообразная. Вряд ли это только домохозяйки или только молодёжь. В волейбол играли все, поэтому все разбираются, все считают себя специалистами. Очевидно, что успехи сборной увеличили количество любителей волейбола.
«В АРМИИ БЫЛ АВИАЦИОННЫМ МЕХАНИКОМ»
– Как вы попали в мир волейбола?
– В юности я занимался разными игровыми видами спорта, но волейбольные тренеры оказались самыми настойчивыми. Меня взяли в спортивную школу «Малахит» при Курчатовском институте. Потом перевели в лучшую спортшколу Москвы, которая сейчас называется «Виктория». Моим тренером на выпуске был еще совсем молодой Александр Кариков, с которым мы потом вместе ездили на соревнования – в качестве журналиста и тренера. Игровая карьера не получилась, но вне спорта я себя не мыслил, поэтому после школы поступил в институт физкультуры (ныне РГУФКСиТ) и получил высшее образование по специальности «тренер-преподаватель по волейболу».
– Ваш отец Олег Стецко – инженер-подполковник авиации Военно-Морского Флота СССР. Почему не пошли по его стопам?
– Я с огромным уважением отношусь к тому, что делал мой отец. Он был бортинженером на Ту-95. Самолёт сутками летал без посадки, они патрулировали Карибский бассейн. Но меня к технике никогда не тянуло. Я скорее гуманитарий. Хотя отслужил полную срочную службу авиационным механиком, а потом еще закончил военную кафедру – на нашем возрасте экспериментировали. После учебы было 45 дней сборов. Получил звание лейтенанта воздушно-десантных войск. Но идей строить армейскую карьеру не было.
– Кого вы тренировали?
– После института меня распределили в спортшколу «Динамо», тренировал детей. Года полтора там поработал, а потом всё развалилось – это было начало 90-х. Школа закрылась и на этом моя тренерская карьера прекратилась. Чем только не занимался в те годы, даже был бригадиром инструментального цеха.
– Как оказались в журналистике?
– Мой хороший приятель позвал меня в баскетбольный клуб «Динамо». В 1993 году у клуба появился спонсор – компания «Микродин». Там создавали пресс-службу и я в неё вошёл, писал тексты для программок. Где-то года через полтора мы с товарищем пришли в «Советский спорт». Оба хотели писать про баскетбол, поскольку были погружены в тему. Редактору два баскетбольных автора были не к чему. Он открыл мой диплом и сказал, что мне лучше писать про волейбол – я не возражал. Получается, я попал в журналистику только в 30 лет.
– Кто были вашими учителями?
– Этот был тот период, когда «Советский спорт» начинал подниматься после ухода корифеев в «Спорт-экспресс». Но там всё равно оставались блестящие журналисты: Анатолий Коршунов, Борис Валиев, Владимир Голубев. Было у кого поучиться. Люди доброжелательные и открытые. Старшие могли и подсказать, и в ошибки ткнуть. Это была хорошая школа. Мне кажется, сейчас в спортивной журналистике меньше заметных имён появляется. Вообще, конечно, маловато людей сейчас о волейболе пишут и маловато ценят их нахождение интереса к волейболу.
«АЛЕКНО В ЛОНДОНЕ ПРОСИЛ ОГРАДИТЬ КОМАНДУ ОТ ЖУРНАЛИСТОВ»
– Кто для вас эталон комментатора?
– У меня особое отношение к тем коллегам, которые хорошо погружены в вид спорта. Не буду называть футбольных и хоккейных комментаторов, потому что там большой выбор и вопрос вкусовщины. Отмечу тех, кто сделал свой вид спорта нечто большим. По крайней мере, для меня. Это Владимир Синицын в снукере, Сергей Курдюков в велоспорте, Дмитрий Губерниев в биатлоне. Очень нравилось как Николай Озеров и Владимир Маслаченко комментируют футбол.
– Как вам Геннадий Орлов в качестве волейбольного комментатора?
– Несколько Олимпиад мы отработали на соседних позициях. Волейбол для него непрофильный вид спорта и он никогда не стеснялся задавать вопросы. В плане нюансов игры бывают ошибки, но с ним в паре всегда работает эксперт, который может поправить. В Лондоне это был Павел Борщ. Волейбольный «Зенит» тоже сделал выбор в пользу Орлова в дуэте с экспертом. Если их такой вариант устраивает, то почему нет? С точки зрения создания атмосферы репортажа Орлов – один из ведущих комментаторов. Неслучайно он столько лет востребован.
– Что скажете о региональных комментаторах, которые работают на матчах чемпионата России?
– Благожелательно ко всем отношусь. Единственное, что мне не нравится – это деление на наших и не наших. Я был рекомендовал избегать этого. Даже работая на городском канале «Мир Белогорья», не позволяю себе подобного. Боление в эфире на мой взгляд уместно только в еврокубках или когда комментируешь сборную. Что касается уровня комментаторов, то я не возьмусь его оценивать. Это дело каждого клуба. Но надо понимать, что когда трансляции стали обязательными, не было готовых волейбольных комментаторов. Клубы обратились к местным телеканалам, а там в основном были специалисты по хоккею и футболу.
– Вы много лет были пресс-атташе Всероссийской федерации волейбола. Почему сотрудничество прекратилось?
– Некоторые мои высказывания в качестве комментатора не совпадали с той позицией, которую я должен был занимать как пресс-атташе.
– Вы были со сборной России на триумфальной Олимпиаде в Лондоне. Что там было особенного в плане общения игроков с прессой?
– Владимир Алекно попросил максимально оградить команду от общения с журналистами. Мол, сосредоточимся на игре, победим, а потом всё расскажем. Это было нестандартно, ведь Олимпиада для многих видов спорта наоборот возможность заявить о себе. Приходилось объяснять журналистам ситуацию, где-то самому предоставлять им необходимую информацию и ситуации в команде. Но в итоге наших ребят никто не донимал, они экономили эмоции.
Самая большая проблема даже на самых больших турнирах – это когда интервью берут люди, которые не разбираются в предмете. Общение с такими журналистами всегда раздражает спортсменов. Старались избегать подобных ситуаций, потому что нервных моментов и так хватало, в команде было множество травмированных игроков.
– Что было после победы?
– Алекно не пришёл на пресс-конференцию. Позже выяснилось, что его где-то в дверях перехватил Михаил Куснирович и увёз в «Русский дом». Потом мы туда приехали всей командой. Ребят чествовали, там были наши знаменитости. Большая часть команды потом уехала. Сергей Тетюхин остался с супругой, Лев Россошик, я, Алексей Кортнев, Валерий Сюткин. Этой компанией просидели до утра. Возвращаясь в отель, попал на завтрак – он в 6 утра начинался. И как раз комментатор Рома Скворцов идёт навстречу: «Я бы на твоём месте уже начинал пить». А я уже закончил! (Смеётся).
«ПОСЛЕ КРИЗИСА МОЖЕТ ИСЧЕЗНУТЬ ПЕРЕГРЕТОСТЬ РЫНКА»
– Как вы оцените нынешнее состояние российского волейбола – расцвет, стагнация или спад?
– Точно не расцвет. В том же женском волейболе ситуация не самая радужная. Нет массового прихода молодёжи. Да и в мужской сборной нельзя сказать, что на каждую позицию есть глубокий резерв. Лишь работа отдельных клубов определяет появление молодежи в нашей стране, а не общая система. Помню, были времена, когда в сборную не попадали великолепные волейболисты. Именно в силу того, что были еще сильнее. Для меня яркий пример – Александр Богомолов. Боюсь что сейчас такой глубины нет. Есть ли сейчас игрок, который несправедливо не заигран за сборную? Думаю, такую персону мы не найдём. Кажется, через сборную проходят все, даже те, кто в другую эпоху даже близко бы к ней не подобрался.
– Почему в России у волейбола такая слабая посещаемость?
– Волейбол и в Европе, и в мире – это история маленьких городков. Посмотрите на названия итальянских команд, это географические открытия. Там зачастую два — три небольших города вскладчину содержат волейбольные и баскетбольные команды. И собирают свои 3 — 5 тысяч зрителей. У нас же есть привязка к большим городам. Это советское наследие, когда команды создавались в республиканских центрах.
В крупных городах клубам приходится конкурировать с другими видами спорта. При этом волейбол, на мой взгляд, – нишевый вид спорта, семейный. Я читал, что в той же Польше рекорд чемпионата страны был 4,5 тысячи зрителей. И это в стране, которая на матч сборной собирала 65 тысяч зрителей. На большие события, финалы люди идут охотно, но регулярно ходить на рядовые матчи клубов всё равно не готовы.
– Еще в середине 2000-х ходили разговоры о создании в России профессиональной волейбольной лиги. Как вы считаете, почему она не была реализована?
– Честно говоря, не знаю. Для меня это тоже странно. Всё-таки это модель развития, которая принята во всем мире. Насколько я помню, у нас эту идею вынашивал Юрий Сапега, но он в 2005 году скоропостижно скончался. Его преемникам в федерации, видимо, удобнее так как есть. Хотя понятно, что клубы и сборная – это несколько разные вещи. Вместе ими управлять можно, но не знаю насколько это правильно. Я – за лигу. Может быть просто нет людей и финансовых возможностей, чтобы создать её.
– Вы следите за российским волейболом с середины 90-х, и видели как он проходил через разные финансовые кризисы. Как вы думаете, каким будет влияние коронавирусного кризиса?
– Наверное, наш волейбол с государственными спонсорами он должен задеть в меньшей степени. И даже может принести определенную пользу – исчезнет перегретость рынка. В том плане, что легионеры не будут выкручивать руки этими невероятными северными надбавками. Хотя бы потому, что их базовые контракты станут значительно меньше. В последнее время даже у средних легионеров возросли аппетиты. Сейчас у наших клубов появляется возможность заполучить больших звёзд за приемлемые деньги. В Европе сейчас наверняка завершится гонка вооружений и игроки будут получать более адекватные контракты.
«ДЛЯ МЕНЯ ФАВОРИТОМ ОСТАЁТСЯ КАЗАНЬ»
– Директор петербургского «Зенита» Владимир Самсонов заявил, что «из-за кризиса, возможно, придётся что-то делать уже с подписанными контрактами».
– Безусловно, курс евро влияет на возможности клубов. А петербуржцы еще и без Лиги чемпионов остались на следующий сезон, поэтому, наверное, сложно будет просить у спонсора увеличение бюджета.
– «Зенит» СПб – главный фаворит следующего сезона?
– Я так не думаю. Для меня фаворитом остаётся казанский «Зенит». С возвращением Владимира Алекно в нём у меня чуть больше уверенности. «Динамо» хорошо укомплектовалось. Плюс есть две хорошо сыгранные команды – «Кузбасс» и «Локомотив». Надо ждать регламент, смотреть каким будет чемпионат. Если призёры определяются в сериях, это одно дело, если в одном матче – может произойти всё, что угодно.
– У Туомаса Саммелвуо будет очень звёздный состав. Как считаете, он справится?
– «Кузбасс» два года играл в одном составе, каждый винтик в механизме работал идеально. В Петербурге столько времени у него нет, результат ждут сейчас и для этого приобретают звёзд. Были сотни случаев, когда звёздные команды не добивались успеха. Посмотрим, как будет в случае с «Зенитом».
Саммелвуо пока ничем не доказал, что готов работать с суперкомандами. Даже если брать сборную России, он выиграл Лигу наций с молодежью – с теми, кто горел, рвался себя проявить. Как только пришло время сложного и важного турнира с лучшими игроками, не многое получилось. Поэтому пока сложно оценить уровень работы Саммелвуо с топ-игроками. Это вообще могут делать считанные тренеры.
– Кто из тренеров сборной России вас больше всего впечатлил размахом личности?
– Я входил в делегации сборных России при всех тренерах, за исключением Туомаса Саммелвуо. Я отмечу троих – Вячеслава Платонова, Геннадия Шипулина и Владимира Алекно.
Платонов был сильнейшим психологом и тактическим гением. Игроки называли его Дядькой. Он мог быть и жестким тренером, который может сурово наказать, и в то же время был близок к игрокам, как родной дядя.
Шипулин – уникальный психолог и мотиватор. У него удивительно развита интуиция и ему мало равных в ведении непосредственно игры.
Алекно – образец современного тренера, который и все технологии использует, и в психологии разбирается, и одним своим взглядом может надавить на игрока. В мужском волейболе для меня это самые масштабные фигуры, а в женском, конечно же, Николай Карполь.
Я считаю, что у нас пропало эволюционное развитие тренеров, когда человек поработал в молодёжной команде, потом посидел несколько лет вторым, затем стал главным. Это всё надо пройти, чудес не бывает. Взять только завершившего карьеру игрока, переодеть его в костюм и дать ему конспекты – такое не всегда проходит. Иногда молодые тренеры на свежести эмоций выстреливают, но показывать класс на длительном отрезке могут единицы.
«БОЛЕЮ ЗА МОСКОВСКОЕ «ДИНАМО», НО НЕ В ВОЛЕЙБОЛЕ»
– Когда началась ваша дружба с Геннадием Шипулиным?
– Мы познакомились в 1995 году. Я в качестве журналиста отрабатывал финал Кубка России в Одинцове и «Белогорье» завоевало там свой первый трофей. Потом подружились, вместе были в сборной России. Хорошо общаемся все эти годы. Я вообще с большим почтением отношусь к людям, которые в 90-е годы сохранили наш волейбол, когда все великие и знаменитые уехали за границу. Геннадий Шипулин, Валерий Багметов, Валерий Алфёров, Сергей Шляпников, Алексей Березин. Возможности у всех были разные, но эти люди сохранили высокий уровень волейбола, в который потом пришли деньги. Потом со временем начали возвращаться наши звёздные игроки.
– Симпатии к «Белогорью» не мешают вам сохранять объективность в федеральном эфире?
– Надеюсь, что нет. На федеральном канале стараюсь комментировать ровно. Понятно, что работая на городском ТВ, я могу иначе расставлять акценты, больше говорить о местной команде. В Белгороде сейчас поменяли вектор, молодежь подтягивают. Это долгий процесс, но интересный. Мне интересно наблюдать за этим.
– За кого вы болеете?
– Я потомственный болельщик московского «Динамо». Мой отец еще в 1945-м мальчишкой бегал на футбол. Учитывая, что у этого спортобщества широкий спектр команд, я тоже ходил на всё подряд. Та же школа «Малахит», в которую я пошёл, тоже относилась к динамовскому обществу. Сейчас больше всего я болельщик хоккейного «Динамо», по возможности хожу на матчи. На футболе стал реже бывать. К волейбольному «Динамо» моя любовь не относится. В своё время я был пресс-атташе клуба, но расстались не очень хорошо.
– Говорят, вы сейчас пишите книгу. О чём она будет?
– О советских и российских олимпийских чемпионах. Был какой-то юбилей, собирали ветеранов. Многие из них уже с трудом передвигаются. Уйдут – никто о них и не вспомнит. У Шипулина возникла идея увековечить легенд в книге. Про каждого будет разворот, может чуть больше. Есть люди, про которых ничего нельзя найти. Допустим, олимпийский чемпион-1968 Василиюс Матушевас поиграл в Харькове, потом уехал в Вильнюс, где умер очень молодым. Приходится собирать информацию по каким-то кусочкам, обрывкам. Думаю, будет познавательно.
– Это ваш первый опыт писателя?
– Книги еще не писал. Такими большими форматами никогда не мыслил, для этого, наверное, нужен особый склад ума. Я всё-таки газетчик по происхождению. По сути, книга будет состоять как раз из множества очерков и биографий – такой формат я способен осилить, поэтому взялся за это дело.
– Какие ваши любимые книги?
– «12 стульев», «Золотой телёнок» Ильфа и Петрова. Вообще, люблю хороший юмор. Из современных в этом жанре очень нравится Юрий Поляков. Из спортивной литературы в свое время зачитывался книгами Игоря Фесуненко о бразильском футболе.
Материал «Спорт БИЗНЕС Online»владимир : https://m.sport.business-gazeta.ru/article/254727/